Очень не хочется рассказ о Севе превращать в хрестоматийную байку: родился, учился, достиг, умер.
Не тот случай. Но хочется рассказать о том как получилось, что в свои неполных 26 лет этот человек стал так нужен многим, стал так дорог и необходим, что потеря его оказалась невосполнимой утратой не только для родных и близких, но для многих людей - и многими будет помниться всегда. И всё же...
Рассказ о Севе предварим историей о его родителях. Мама - Нина (для
друзей
звучит как Киса) родилась и росла
в Ленинграде и, поверьте на слово, ни сном, ни духом не думала
переезжать в
Петрозаводск.
Дыра, захолустье, окраина (не верь). Для тех, кто не знает: столица
Карелии, пограничный с Финляндией край, от
Ленинграда 400 км к северу.
Отец - Алик (явной кликухи не имел) родился в этом Петрозаводске, жил и
учился сначала в школе, затем на мед. факультете.
Словом, ничего примечательного. Нину (её же Кису) упомянутый Алик
встретил достаточно случайно во время зимних
каникул, будучи на 6-м, последнем, курсе медфакультета, в 1976 году. В
ноябре
вышеозначенная пара стали мужем и женой.
А через 4 года появился Сева (Нина переехала к мужу, в Петрозаводск).
К
слову, город, люди, которые были ей незнакомы,
стали отныне близкими и родными. Просто - это Нина. А еще через 4
года на
свет появилась Севкина сестра Женя.
Так идёт жизнь. Россия меняется, Советская власть пока то есть, то её
нет,
но жизнь становится всё труднее и опаснее.
Решили - сваливаем. Это "сваливаем" тогда приняло около 1 миллиона
русских
евреев. Кто в Израиль, кто в США.
Мы оказались в Нью-Йорке. Но сегодня мы ещё не в Нью-Йорке, мы ещё в Петрозаводске. Мы растем и нас любят. Так рос хороший еврейский мальчик в хорошей советско-еврейской семье, а это значит, что в 4 года начинаем и уже никогда не перестаём читать. Чтение становится почти главным в жизни. А это значит, что в 5-6 лет мы учим наизусть "Бородино" М. Лермонтова. А это значит, что мы серьёзно занимаемся спортивной гимнастикой, а посему рандат, фляк, сальто - это повседневная жизнь, так же как ежедневные тренировки, школа. Если коротко: хорошо. Словом, всё совсем неплохо. Есть друзья, тепло и любовь и постоянное общение с бабушками, дедушкой, родителями.
Все хорошо, но тут - отъезд. Обвал. Этот шок пережили те самые миллионы, кто решился тогда уехать. Этот шок пережил и Севка. Нелегко, тяжело, но пережил.
Итак, живем в Нью-Йорке. Рассказать о жизни Севы в Нью-Йорке в школьные годы, пожалуй самая тяжелая и неблагодарная задача. Нет, ничего предосудительного не было: ни наркоты, ни алкоголя, ни девок (а жаль), но не было и друзей, не было весны отрочества, узнавания жизни. И казалось, Севка, что растёшь ты одиноким, лишенным друзей, хотя и отличным парнем.
Ты уже тогда был резким и жестким. Слава богу, мы ошиблись в диагнозе. Мы - это Нина и я. Потом мы узнали и увидели твоих друзей, ради которых ты готов был на всё. Друзей, успехам которых радовался больше, чем своим, а неудачами огорчался не меньше их. Но это уже потом, в студенческие годы. В школе этого не было. Было же юношеское одиночество. Это беспокоило, но не более.
Снова отъезд - Golgate College, а потом, Syracuse University. Теперь самостоятельная студенческая жизнь. Продолжение поиска: что делать? Смешно, вопрос всегда будораживший русскою интеллигенцию нашел такую благодатную почву. Севка, вспомни наши бесконечные разговоры на кухне. Я вбивал в твою голову одно: Бог дал тебе такие способности, так надо платить, ты не имеешь права сидеть в стороне. И чем больше таких будет наверху, тем лучше всем. Am I Wrong? Твоя студенческая жизнь, вне дома, достаточно скрыта для нас. Ты был успешен (академически), ты был, и слава богу, любим девушками, и у тебя было много верных и преданных друзей. И всегда будоражило твоё безумное стремление к знаниям, ведь правда, ты учился, как одержимый. Да и всё ты делал как одержимый, - как будто знал, что осталось мало времени, как будто понимал, что вот-вот жизнь прервётся. Но здесь поставим точку.
Так откуда ты, Севка? Несколько слов о корнях:
Дедушка Всеволод, в честь которого тебя назвали, блестящий
инженер-телевизионщик, один из создателей советской видеозаписи,
умный, безукоризненно порядочный (степень честности и чистоты испытала ситуация с изгнанием евреев с работы,
в частности - его жены, моей тёщи, в начале 50-х годов (широкомасштабная
антисемитская кампания).
Умер таким молодым после тяжелой болезни.
Бабушка Инна (любимая, близкая), к сожалению такая далёкая (Иерусалим).
Бабушка, ставшая внукам
(не только Севке, но Жене, Кире, Саше) столько же бабушкой, сколько и другом.
В
прошлом замечательный инженер-телевизионщик,
один из родоначальников цветного телевидения в СССР, эмигрировавшая из
Союза в 1990 в Израиль вместе с дочерью Машей,
зятем Женей и внучками Сашей и Кирой.
Бабушка Белла - мама папы. В прошлом врач-патологоанатом, любимый
всеми
педиатрами и гинекологами Петрозаводска. Яркая женщина,
обладавшая искромётным юмором, сарказмом, умевшая дружить и часто
бывавшая до
абсурда бескомпромиссной.
(Сева! Узнаёшь гены!) Увы, её нет (2003). Севка, вспомни, кaк ты нес
бабушку на руках с 6-го этажа (вес-то был не маленький несмотря на рак,
200
фунтов).
Дедушка Фима, тут особая статья. Мало кто так любил тебя. Мало кто
так
разговаривал с тобой.
Дедушка - врач, с энциклопедическими знаниями в областях, столь далеких
от
медицины (физика, химия, музыка, история).
Когда вы начинали беседовать, ваш разговор мог быть бесконечен. Вам
всегда
было так интересно друг с другом.
И ты был очень нежным и добрым внуком.
Но корни потому и корни, что их много, и они цепляются друг за друга. Они живые. Они отдают своё тепло и животворящую силу. Их, корней, много. Я заранее оговорю, что не собираюсь строить family tree. Речь только о самых близких, коих Сева так любил. Но ведь не только родные, они твои и наши друзья.
Маша - тётя, Нинина сестра - Иерусалим, врач, мудрая, добрая и
преданная.
Женя - дядя, Машин муж - Иерусалим, врач, бескомпромиссный, умный и
очень
сильный духом,
не отступающий перед трудностями. Стоп: похоже уже на "17 мгновений
весны".
Характер стойкий, нордический и т.д.
Саша и Кира - Севкины двоюродные сёстры - без особых характеристик,
просто очень любимые сестры.
Лёва. Ну тут статья особая - брат Инны, то бишь Нинин прямой дядя.
Семья
Сумецких без него, как колодец без воды.
Он - суть Сумецких. Умница, инженер, каким стал не сразу, но стал.
Интеллект, коему другой, с более серьёзным образованием, позавидует,
альпинист (может в этом секрет?), в свои 66 лет, выглядящий на 50.
Лёвка!
Севка всегда искал идеал мужчины и много раз говорил мне: идеал - это
Боря
Бернштейн (см. ниже), Саша Лубоцкий и ты,
Лев Сумецкий. Впрямь неплохой выбор, позавидуешь.
Калифорнийский куст, он же Эстонский клан.
Лена - моя сестра, компьютерщик. Ближе нет, роднее нет, теплее нет.
Всё,
точка.
Такие же её дети - все Севкины друзья: Майка, Сенька, Катя, а теперь и
Моника.
Фрида - музыкант, образованнейший человек (мамина сестра). С годами
всё
больше походящая на свою младшую сестру,
но, в отличие от Беллы, делающаяся мягче, терпеливее, а значит умнее.
Любила
Севку как своего внука.
Ну и наконец Борис Бернштейн - Фридин муж. Севка, скажи тысячу раз
Богу
спасибо за встречу. Впрочем, ты сам это знал.
Без эпитетов, кроме одного - Ренессансный. Тут умолкаю. Сказать
нечего.
Могендович Роза и Рома: тётя и дядя со стороны моего отца. Добрые и бесконечно щедрые люди. Всегда готовые отдать последнее. Вызвавшие нас в Нью-Йорк, приютившие и помогавшие нам в первые годы. Так что компания действительно собралась неплохая.
А Ира, она же тётя Ира, твоя троюродная тётка, которая возникла в нашей семье относительно недавно - 15 лет тому назад. Приземлилась в Нью-Йорке, прилетев из такого неочевидного для нас Запорожья, прожив с нами все трудные, но, в основном, счастливые годы в иммиграции. Преданнейший и испытанный друг, полюбивший наших детей как своих и ставший (парадоксально!) частью нашей семьи в целом (семьи Лившицев - Воробьёвых).
Эти корни не оборвать, их гораздо больше, они цепляются друг за друга. Это даже не родственники, это наши друзья. Они питали тебя. И так ты стал тем, кем стал: теперь Вес Воробьёв. Севка, тебя нет. Хотелось бы верить, что встретимся. Увы, верю мало. Но, черт побери, никто и никогда не вырвет тебя из памяти и никто никогда не обрубит корни. Это они породили и воспитали тебя, Севу Лившица.
Будь спокоен, счастлив, сынок наш любимый.
Папа